Данный текст описывает печальные события, происходившие 3-11 апреля 2010 года, ставшие для автора самым ужасным по своим последствиям инцидентом за почти 20 лет исследовательской деятельности: за фотографирование станции «Бакмил» Бакинского метрополитена с общедоступной территории я был задержан азербайджанскими силовыми структурами по подозрению в «причастности к армянским спецслужбам» и провёл почти 8 суток в азербайджанских КПЗ и тюрьме в условиях, близких к пытке.
Одна из целей размещения этого материала — предостеречь других от повторения подобных ошибок।
Поездка на Кавказ должна была быть сжатой по времени: первый день — перелёт Москва — Астрахань, пересадка на поезд Тюмень — Баку, ночь в поезде, на следующий день — прибытие в Баку, осмотр новых станций метрополитена, разобранной Бакинской детской железной дороги, попытка розыска работавших на ней тепловозов ТУ2-019 и ТУ2-206, в 22:15 — выезд поездом Баку — Белоканы. Третий день — утром планировалось пересечь границу Азербайджана и Грузии через переход Белоканы — Лагодехи, днём совершить осмотр первой в СССР Тбилисской детской железной дороги и Тбилисского метрополитена.
Ещё примерно 3 дня — поездка в Армению для изучения состояния Ереванской детской железной дороги и узкоколейной железной дороги Ахтала — Шамлуг, возвращение в Грузию и пешая проходка узкоколейной железной дороги Боржоми — Бакуриани с целью её детального фотодокументирования (так же, как было сделано на Сулюктинской узкоколейной железной дороге). Затем — скорейшее возвращение в Москву через Владикавказ (российско-грузинская граница была открыта в марте 2010 года, однако виза на ней не выдаётся, в отличие от остальных пограничных переходов, поэтому пользоваться таким маршрутом удобно при движении из Грузии в Россию, но не наоборот).
Совмещать в рамках одной поездки посещение Азербайджана и Армении — не лучшее решение. Но посещение этих стран в рамках двух поездок дало бы тот же самый эффект, что и при одной поездке, если бы оно совершалось с тем же самым загранпаспортом (в котором остаются штампы враждебных республик). До истечения срока действия загранпаспорта оставалось ещё 3 года, а получать новый только для того, чтобы избавиться от штампов, было бы крайне нежелательно в силу того, что оформление загранпаспорта стоит 2000 рублей. Между тем, и без вражеских штампов кавказские силовые структуры могут причинить массу неудобств.
Билеты на обратный путь я решил заранее не приобретать, зная по опыту предыдущих поездок, что в неспокойном кавказском регионе возможно беспричинное задержание силовыми структурами, и невозможно гарантировать, что от запланированного маршрута не будет отклонений.
…
Первый этап поездки, от Москвы до Дербента, прошёл нормально и полностью соответствовал намеченному плану. «Переброска» в Дербент (расстояние 2200 км) заняла чуть более суток и стоила 1380 рублей (690 — перелёт авиакомпанией «Авианова», 10 — проезд от аэропорта до вокзала в Астрахани и 680 — проезд в поезде, включая бельё).
В Дербенте пассажирский поезд Тюмень — Баку стоит 10 минут у вокзала, после чего 3 часа стоит в огороженной со всех сторон колючей проволокой «режимной зоне», где документы и вещи пассажиров тщательно проверяются пограничниками и таможенниками. На первой азербайджанской станции Ялама повторяется то же самое. Всё это время пассажиры не имеют права выходить из душных вагонов, заполненных до состояния «бочки с селёдкой». В Баку поезд прибывает в 18:40, затрачивая на проезд 261 километра 11 часов. При этом билет от Астрахани до Баку стоит на 860 рублей дороже, чем до Дербента.
Существует и другой, более дешёвый и простой способ проезда, неведомый большинству пассажиров. Спустя час после прибытия поезда Тюмень — Баку из Дербента отправляется электропоезд до станции Самур (35 рублей), далее такси-«ГАЗель» за 30 рублей доставляет пассажиров до пограничного пункта пропуска «Тагиркент-Казмаляр».
Переход через оба КПП (российский и азербайджанский) в сумме занял не больше 30 минут, никаких лишних вопросов и вымогательства денег при этом не было. На азербайджанской стороне границы находилось большое число таксистов, предлагавших довезти до Баку за 500 рублей с человека, и «маршрутка» за 6 манат или 250 рублей. В «маршрутке» пришлось подождать заполнения пассажирами (успеваю сменить российскую сим-карту на туристическую и перевести время). Зато дальнейший путь прошёл быстро. Единственное, что его омрачило — в городе Хачмаз (на южной окраине, рядом с электростанцией) следовавший непосредственно перед микроавтобусом старый «Москвич-2140» на сужении дороги неожиданно оказался на встречной полосе и лоб в лоб столкнулся с грузовиком-самосвалом. Машина смялась «в гармошку», свидетели аварии бросились на помощь пострадавшим. Водителя вынесли из смятой машины, он был жив, но удар о руль был настолько сильным, что рулевое колесо оторвалось и выкатилось на дорогу. Пассажира на переднем сиденье зажало искорёженным металлом, был ли он жив — понять не удалось.
В Азербайджане почти никто не пользуется ремнями безопасности. Водитель микроавтобуса, когда я пристегнулся при отправлении с таможни, выразил удивление этим. Печальный результат такой «национальной особенности» был наглядно виден…
Через 5-7 минут после аварии водитель маршрутки продолжил бешеную гонку в направлении столицы, снижая скорость только при виде полицейских. Около 14:20 по местному времени (+1 час к московскому) прибываем на новый автовокзал Баку, расположенный вблизи северного въезда в город.
От автовокзала иду пешком до станции метро «20 Января», по пути сняв в банкомате 20 манатов. В первую очередь еду на железнодорожный вокзал, чтобы убедиться, что поезд на Белоканы в 22:15 не отменён. На вокзале пытаюсь узнать расписание электропоездов. Самый полезный ответ, которого удалось добиться от железнодорожников — что электричек на вокзале нет уже два года, они отправляются от других станций в черте города. Некоторые на полном серьёзе утверждали, что расписание узнавать нельзя, это секретно. Не исключаю, что расписание движения электропоездов в Азербайджане действительно считается секретной информацией — даже на тех станциях, где электрички ещё ходят, оно не вывешено. Но вопрос о расписании железнодорожники отвечают примерно так: «кто на электричке ездит — тот знает, а тебе знать не нужно, езжай на автобусе!».
На платформу 8-й километр, расположенную вблизи станции метро «Мешади Азизбеков», попадаю в удачный момент — вскоре с неё должна была отправиться электричка (по разным данным, одна из двух или четырёх в день). С трудом удалось выяснить, что электропоезд следует до Сумгаита через Забрат. Вроде бы осталась ещё одна пара поездов до Пираллахи (бывший Артём), отправление из города — рано утром.
В электричке проезжаю до следующей остановки, станции Бакиханов (прежнее название Разино). Навстречу прошёл поезд Тюмень — Баку — тот самый, который я покинул в Дербенте. Осталось неизвестным, почему он оказался на линии, находящейся в стороне от прямого маршрута (вероятно, линия Баладжары — Гюздек — Сумгаит в тот момент по каким-то причинам была временно закрыта для движения).
Со станции Бакиханов возвращаюсь автобусом к станции метро «Нефтчиляр». Автобус довольно долго ехал по окраинным районам. По сравнению с предыдущей поездкой в 2001 году, город изменился до неузнаваемости: теперь он выглядит богатым процветающим мегаполисом. Повсеместно ведутся стройки, появилось огромное число «элитных» жилых домов и футуристических офисных зданий. Но при этом всюду, кроме центральных кварталов, улицы остаются грязными, тротуары и дворы — разбитыми и пыльными, процветает «дикая» уличная торговля. На дорогах — плотный хаотичный трафик, непрерывный рёв гудков и практически полное пренебрежение правилами дорожного движения. Ни одной вывески на русском языке в городе не встретить — это законодательно запрещено.
В 1999 году, прибыв в Баку из Грузии, здесь я чувствовал себя почти как дома, город казался очень близким к России, почти русским. Теперь он воспринимался почти как дальнее зарубежье (даже в Таллине, при всей резко антироссийской политике эстонских властей, такого ощущения не возникало). В 2000-е годы (почему-то именно так — не в 1990-е) здесь были приложены огромные усилия по искоренению советского и российского влияния. По уровню государственной русофобии с Азербайджаном могут сравниться только Туркмения и Грузия. В столицах таких «дружественных» России стран, как Эстония и Латвия, русский язык в уличных вывесках и объявлениях в транспорте встречается постоянно, здесь же это немыслимо.
Справедливости ради, необходимо отметить, что ситуация с русским языком здесь всё же неоднозначная. Помимо негативных сторон, есть и позитивные. Несмотря на запрет использования «негосударственного» языка в уличных вывесках и рекламе (также на русском языке, к примеру, запрещено вести служебные переговоры работникам метро и железной дороги), полное отсутствие русского языка в делопроизводстве — тем не менее, русский язык продолжает преподаваться в большинстве школ, его знают многие молодые люди, учившиеся после распада СССР (хотя и далеко не все), тогда как знание русского языка, например, среди молодого поколения эстонцев — редкость. В Баку, по личным ощущениям, смогут ответить по-русски примерно 3 из 4 человек. Многие официальные азербайджанские интернет-сайты имеют русскоязычную версию.
Из воспоминаний бывших жителей известно, что в советское время Баку был почти полностью русскоязычным городом (приблизительно как нынешняя Казань). Даже в начале 2001 года двуязычие было повсюду, хотя этнических русских к тому моменту оставалось очень мало. Тогда столица Азербайджана сохраняла облик интернационального, космополитичного города. Теперь от этого остались только воспоминания.
Трамвайная сеть Баку была варварски уничтожена в 2004 году, а в 2009 году была разобрана и детская железная дорога (по неподтверждённым данным, она должна быть построена заново в другом месте). Метрополитен воспринимался мной как последнее из оставшегося в этом городе «родного», «советского». В целом, моё впечатление от этого города оказалось близким к тому, что описано в отчёте путешественника Георгия Красникова (http://griphon-275.livejournal.com/57456.html).
Планы на оставшиеся до поезда на Белоканы 3 часа состояли в том, чтобы осмотреть станцию метро «Бакмил» и попытаться хотя бы приблизительно выяснить расписание движения электропоездов по станции Кишлы. На станции «Нариман Нариманов» дожидаюсь поезда, следущего до станции «Бакмил», на которую в прошлые поездки попасть не удалось (поезда до станции «Бакмил» следуют с нехарактерными для метро интервалами — 30 минут и более). Фотографирую здание станции с улицы Алескера Гаибова. По мнению полиции, фотосъёмка в метро запрещена (на самом деле правилами запрещена только видеосъёмка). Но данная территория не относится к метро, и в любом случае на этом месте фотографировать можно было свободно.
Фотографирование заметил сотрудник силовых структур, неожиданно вышедший из дверей станции (он оказался запечатлён на фотографии). Однако негативной реакции от него в тот момент не последовало — он ничего не сказал и не побежал за мной. Нормальным шагом отхожу от станции в сторону пешеходного моста. В этот момент я уже успел расслабиться и подумать, что обстановка здесь, по сравнению с прошлыми годами, изменилась в лучшую сторону и фотографировать метро теперь можно спокойно…
…
Насколько известно автору, во всех странах, причисляемых к «западной цивилизации» (Западная Европа, Северная Америка, Австралия) фотографирование в метро не запрещено законом и не пресекается на практике. В США о существовании «транспортных фанатов» знают все. Нездоровое восприятие их увлечения местной полиции не свойственно. Любитель железных дорог из США Д. Зиновьев описывает такой случай: на подземной железнодорожной станции (аналоге станции метро) в американском городе Бостон он фотографировал поезда. Это заметил полицейский и предложил… не пройти в отделение и не засветить плёнку, как могло бы быть в бывшем СССР, а сфотографировать его на фоне локомотива. Любитель железных дорог согласился, полицейский сфотографировал его рядом с локомотивом остановившегося на станции поезда (подробности истории: http://www.parovoz.com/semafor/2004-07a-print.pdf). Происходило это спустя всего 3 месяца после страшных терактов 11 сентября 2001 года.
В Московском метро самые известные и красивые станции (например, «Маяковская», «Комсомольская-Кольцевая») почти непрерывно фотографируются иностранными туристами. Из 7 метрополитенов и 1 метротрамвая, имеющихся в России, запрет на фотографирование действует только в Самарском, Казанском и Екатеринбургском метрополитенах, но на практике и в них к фотографам относятся снисходительно (в Казани метро — одна из самых фотографируемых туристами городских достопримечательностей). В Израиле, где теракты или их попытки случаются постоянно, фотографирование в единственном в стране «лёгком метро» (Кармелите) в Хайфе я совершал на виду у его работников и охраны, негативной реакции на это не было.
Фотографировать в метро иностранным туристам разрешают даже в самой «закрытой» стране мира — Северной Корее, которая, ко всему прочему, формально до сих пор находится в состоянии войны с Южной Кореей. Азербайджан также формально находится в состоянии войны с Арменией, однако обстановка в большинстве районов страны спокойная (ничего общего с Афганистаном или Ираком). Азербайджан не входит в число стран, не рекомендуемых для посещения, и не пользуется репутацией «закрытой» страны. Напротив, здесь проводится политика активного привлечения в страну туристов (http://ru.wikipedia.org/wiki/Туризм_в_Азербайджане, http://news.turizm.ru/azerbaijan/12080.html).
Бакинское метро фотографируют многие иностранные туристы. Для европейца или американца метрополитен «советского» типа — непривычная экзотика. Правилами пользования Бакинским метрополитеном, которые вывешены в каждом вагоне, запрещена только видеосъёмка (пункт 5.14). За нарушение предусмотрен незначительный штраф. О фотосъёмке в Правилах ничего не говорится. Следовательно, формального запрета на фотосъёмку в метро здесь нет.
… Покинув станцию «Бакмил», поднимаюсь на пешеходный мост над путями, расположенный южнее станции, намереваясь перейти на другую сторону линии и выйти к станции Кишлы, откуда отправляются электрички на Яламу и Уджары, в надежде попытаться выяснить их расписание. На мосту через наземную линию метро делаю пару фотографий (существенная деталь: мост не является частью станции, он служит для перехода людей из одной части города в другую). Последней оказалась фотография станции и тракционных путей депо: http://transphoto.ru/photo/298393/. В этот момент снизу на мост бегом поднялся человек в чёрной форме (форма отличалась от полицейской — возможно, это был сотрудник местного «ЧОПа»). Он подбежал ко мне и в резкой форме стал что-то говорить. Прошу перейти на русский — но этот человек русским языком не владел. Жестами он приказал мне следовать за ним. Подчиняюсь этому требованию, спускаюсь с моста вниз.
«ЧОПовец» жестами потребовал оставаться на месте и привёл своего товарища, говорящего по-русски. Тот потребовал документы (даю загранпаспорт) и спросил, что я здесь делаю. Общение поначалу было достаточно дружелюбным, в характерной кавказской «панибратской» манере. Объясняю, что мне нужно попасть на станцию Кишлы, которая, судя по распечатке карты города (показываю её охранникам) находится отсюда сравнительно недалеко.
Место задержания на пешеходном мосту вблизи станции метро «Бакмил».
Почти сразу же был задан вопрос, зачем я фотографировал станцию. Объясняю, что «Бакмил» является самой необычной по многим параметрам станцией Бакинского метро, показываю книгу «ПО РЕЛЬСАМ И ПО ЗЕМЛЕ», нахожу в ней страницу, где рассказывается именно об этой станции. Охранник заинтересовался этой книгой, я подписал её и оставил ему в подарок.
Казалось бы, вопросов больше нет, но охранник сказал, что хочет проводить меня в направлении Кишлы. Показываю, ему карту и говорю, что кратчайший путь туда лежит через переходной мост. В ответ слышу, что идти туда надо по-другому.
— Я местный, лучше знаю. Пошли, иначе заблудишься!
Вежливо пытаюсь возразить, что он ведёт совсем в другом направлении — не помогает. Вскоре стала ясна причина такой настойчивости. «Провожавшие» меня охранники подошли к проходной большого огороженного и строго охраняемого комплекса, похожего на военный или полицейский ВУЗ (позднее благодаря спутниковым снимкам я узнал, что предположение оказалось верным — это была Академия министерства национальной безопасности Азербайджана имени Гейдара Алиева).
Один из охранников зашёл на проходную и что-то сказал. Через минуту вокруг меня уже собралась большая группа людей в чёрной форме, вышедших из огороженной территории. Предшествовавшее «панибратское» общение мгновенно испарилось — в грубой форме отобрали документы и вещи, принялись «потрошить» рюкзак, оживлённо разговаривая о чём-то между собой (по-азербайджански я не понимал). Роковой ошибкой было, что при «дружеском» общении с охранниками я не воспользовался последней возможностью позвонить родственникам и сообщить о возникшей сложной ситуации. Теперь делать это уже было поздно.
Вскоре подъехала машина, вещи запихнули обратно в рюкзак и положили в багажник, посадили меня на заднее сиденье между двумя полицейскими, и повезли в ближайшее районное (?) отделение МНБ (Министерство национальной безопасности Азербайджана — аналог российской ФСБ). Внутренняя обстановка здания поразила своей роскошной отделкой: видно, что на спецслужбы здесь денег не жалеют. Во всех коридорах, залах и кабинетах вывешены многочисленные портреты ныне покойного президента Гейдара Алиева, значительно реже — действующего президента Ильхама Алиева.
Меня привели в кабинет для допроса, в нём находились четыре человека. Очевидно, их подняли «по тревоге», когда они уже были дома и готовились ко сну — поэтому они были особенно злы. Снова грубый досмотр вещей, настойчивое требование выдать «имеющееся» у меня (по их мнению) оружие или взрывчатку. Однако самым «колюще-режущим предметом» у меня была шариковая ручка — ничего более острого с собой не беру во избежание возможных проблем, а также для исключения необходимости сдавать рюкзак в багаж в аэропортах. Был включён компьютер, фотографии с моего фотоаппарата скачали на него через кардридер. «Забавы ради» сотрудники МНБ стали снимать меня моим же фотоаппаратом. Не оставляя попыток перевести общение в более дружественный формат, предлагаю сфотографировать их, в ответ — только грубость.
В России ситуации, подобные этой (задержание милицией или охранниками, затем — общение с ФСБ) за многие годы у меня случались десятки раз, и всегда имели примерно одинаковый сценарий: сотрудники российской милиции, не обременённые высшим образованием и хорошим кругозором, подозревали меня в различной «антигосударственной» деятельности, но в ФСБ со мной разговарили совсем не похожие на них люди — образованные и интеллигентные. Мою деятельность всегда понимали правильно, не находили в ней ничего антигосударственного и вскоре отпускали с пожеланиями успеха, порой ещё и извиняясь за поведение милиции или охранников. Но Азербайджан — совсем не тот случай. Местные «ФСБшники» были совершенно не похожи на своих российских коллег, общение с ними напоминало общение с «низовым» составом российской милиции.
Россия, что бы про неё ни говорили, является страной европейской культуры и безоговорочно принадлежит к европейской цивилизации. В России есть любители железных дорог, любители метро, «трамвайные фанаты», всевозможные неформалы самой различной направленности, «бэкпакеры», автостопщики и т.д. В Азербайджане, как казалось, всех перечисленных нет вообще. На самом деле они есть, но в ничтожном числе — единицы из миллионов (http://bdzd.narod.ru/ — сайт Бакинской детской железной дороги, созданный её выпускником, до сих пор живущим в Баку). Здесь практически у всех прохожих на улице даже одинаковый стиль одежды — в тёмных тонах, одинаковая причёска. Никто ничем не выделяется, встретить на улице «неформала» намного вероятнее в Тегеране, столице Ирана (официально исламской и, казалось бы, более традиционной страны), чем здесь. Местный менталитет просто не позволяет осознать, что у человека может быть «железнодорожное» увлечение, и он фотографировал железную дорогу или метро не с террористической либо разведывательной целью.
Фотографии разобранной Бакинской детской железной дороги вызвали не менее нездоровый интерес, чем фотографии станций метро. Сомневаюсь, что эти люди вообще знали, что такое детская железная дорога. Вероятнее всего, они предполагали, что насыпь с развороченными шпалами и развалины станций были детально сфотографированы для того, чтобы закладывать под ними мины и бомбы.
Предъявленные 4 разные книги моего авторства сотрудник МНБ сразу отшвырнул в сторону: «эта ерунда нам неинтересна». Сходная реакция была и на копии публикаций из газет, причём было высказано мнение, что это не реальные газетные статьи, а подделка под них. Подключения к Интернету (в котором можно было бы найти оригиналы статей на официальных сайтах газет) в кабинете не было. Мне показалось, что сотрудники МНБ вообще имеют об Интернете довольно слабое представление.
Вначале меня пытались «раскрутить» на причастность к тем же террористам, которые 29 марта 2010 года устроили взрывы в Московском метро. Никакие объяснения (что ни в этом, ни в других терактах в Московском метро, которые случались там, к сожалению, много раз, фотографирование не могло бы способствовать осуществлению смертниками их чёрных замыслов, что несмотря на теракты, в московском метро фотографирование не запрещено, ежедневно его фотографирует огромное число иностранных туристов и российских любителей, что Москва находится в другой стране и северокавказские террористы испытывают ненависть к России, но не к Азербайджану) не действовали. Затем в ходе тщательного досмотра вещей сотрудники МНБ добрались до карт Армении (топографических, распечатанных с сайта http://maps.vlasenko.net, и туристской карты Еревана). В их разговорах между собой стало часто проскакивать слово «Эрменистан» (Армения). Допрос сместился на армянскую тему. Спросили, был ли я в Армении (честно отвечаю, что был, но давно — в 2001 году), что сейчас собираюсь делать в Армении.
Сам по себе факт въезда в Азербайджан человека, бывавшего в Армении (или наоборот) не является в этих странах противозаконным поступком. Штамп вражеской страны в паспорте служит поводом к тому, чтобы задать вопросы о целях посещения этой страны — но не более. Такие поездки совершают многие путешественники-«бэкпакеры» из зарубежной Европы и России. Любитель метро из Германии Петер Донн в рамках одной поездки сфотографировал все станции метро Баку и Еревана (http://metrosoyuza.net/).
Но сотрудники МНБ окончательно «убедились» в том, что задержанный ими человек является армянским шпионом. Оказалось, что я попал сюда в очень неудачное время: многие информагентства предсказывают, что между Арменией и Азербайджаном вскоре возобновится полномасштабная война.
Дальнейшие вопросы были такими: почему интересовала именно станция Бакмил (объяснения, что «Бакмил» по совокупности своих особенностей — самая необычная станция Бакинского метрополитена и одна из самых необычных станций среди всех метрополитенов мира, были ими не поняты, в мозгу у этих людей явно крутились мысли, что станция «Бакмил» интересовала исключительно в связи с близостью академии МНБ и депо), есть ли знакомые в Азербайджане или Армении (никаких знакомых там нет, и даже в Москве знакомых, кроме «условных», в основном по Интернету, у меня нет — общительностью не отличаюсь).
Естественно, задавались вопросы, зачем мне нужны фотографии метро и детской железной дороги (объяснениям, что они будут использованы в книгах «НАШИ МЕТРОПОЛИТЕНЫ» и «ДЕТСКИЕ ЖЕЛЕЗНЫЕ ДОРОГИ», не верили). Также объясняю, что фотографии станций метро уже есть на большом числе сайтов в Интернете, но для использования в книгах желательно иметь собственные, а не чужие фотографии. Старательно записали адреса сайтов с фотографиями Бакинского метро, которые я смог вспомнить (вспомнил http://metroworld.ruz.net, http://metrosoyuza.net, http://ru.wikipedia.org/). Конечно же, этим список сайтов с фотографиями Бакинского метрополитена не исчерпывается. Есть и сайт c видеороликами, снятыми в метро.
Большое возмущение вызвал то факт, что на фотографии, сделанной с моста, просматривалось путевое развитие вблизи депо. Было сказано, что схема путевого развития секретна, и сбор данных о конфигурации путей однозначно указывает на террористические намерения. Представляю, что ждало бы в азербайджанском МНБ автора хорошо известной в Интернете детальной схемы путевого развития Бакинского метро, включающей и территорию депо. Секретным назвали и сфотографированное мной расписание движения поездов по станции Бакмил, вывешенное при входе на станцию.
Один из сотрудников проявлял ко мне относительно нормальное отношение, даже принёс еду — хлеб и сыр. Но старший по званию, проводивший допрос, был очень недружелюбен, называл себя националистом, ругал не только Армению, но и Россию за то что она угнетала его свободолюбивый народ и в Карабахской войне поддерживала армян. Худшим из действий России он считал оккупацию Азербайджанской Демократической Республики — первого азербайджанского независимого государства, существовавшего в 1918-1920 годах.
Примерно в час ночи меня вывели из здания, запихнули в машину и куда-то повезли — как оказалось, в 18-е отделение полиции на улице Муртуза Нагиева. При входе в здание вежливо здороваюсь с присутствующими полицейскими, пытаясь хорошо расположить их к себе, всё ещё надеясь на скорое разрешение инцидента, но это не помогает. Более того, доставившие меня сотрудники МНБ, вероятно, сказали полицейским, что привезли «врага гордого азербайджанского народа», и к нему нужно относиться как можно хуже. Все мои вещи внесли в один из кабинетов, с собой не разрешили взять ничего, кроме единственной газеты, потребовали вынуть шнурки из ботинок. Прошу разрешения взять в камеру спальный мешок, но это позволено не было. В камере (к счастью, пустой), содержавшей жёсткую металлическую «шконку», температура не отличалась от уличной (около 3 градусов тепла), тогда как полицейские сидели в отапливаемом помещении. Меня заперли в камере, пригрозив избить, если буду шуметь.
Место заключения в 18-м отделении полиции (источник — «Google Earth»).
Утром в отделение полиции пришёл его начальник. Очевидно, и ему МНБ дало «ценные указания» насчёт меня. Отношение было грубым, но без физического насилия. Вывели из камеры в кабинет для снятия отпечатков пальцев, снова водворили в камеру. Пытаюсь уговорить дать разрешение сделать звонок родственникам со своего телефона — в ответ категорический отказ. Прошу уведомить о факте задержания российское посольство — в ответ слышу, что «сейчас прямо в посольство и поедешь».
Спустя несколько часов меня вывели из камеры и посадили в полицейскую машину (в отсек для задержанных), сказав, что везут в российское посольство.
— Издеваетесь, да?
— Нет, почему? Правда туда едешь!
Вместо «российского посольства» меня завели в прокуренное заведение на первом этаже жилого дома — как оказалось, суд Наримановского района.
— Это и есть посольство?
— Это оно… Ну или нет, тут тебя сейчас оштрафуют на 5 манатов, отпустят — и тогда пойдёшь в своё посольство!
В помещении меня уже ждал человек из МНБ. «Спектакль» продолжился: пришёл судья и адвокат, сотрудник МНБ стал что-то говорить про меня судье. Адвокат (пожилой человек, представившийся как Бахтияр) произнёс немногочисленные слова в мою защиту по-русски: «отнеситесь с пониманием к нему, он не хотел ничего плохого». Судья по-русски объявил приговор: «за неподчинение сотрудникам полиции гражданин … приговаривается к аресту на 7 суток» (о фотографировании в метро не было вообще ни слова — это не является нарушением закона). На мгновение замираю в оцепении — не столько от объявленного приговора, столько от немыслимо наглой лжи: «за неподчинение полиции».
Тут же меня «успокоили»: «не принимай всерьёз, это просто потому, что МНБ нужно разобраться, что ты не шпион, скоро они всё выяснят и после этого отпустят». Снова привезли в 18-е отделение полиции. На этот раз там нашёлся один из редких среди сотрудников местных силовых структур адекватных людей, поговоривший со мной без выраженной неприязни или издевательских «шуток» (наподобие той, что «едешь в российское посольство»), накормивший в столовой. Но вскоре снова водворили в камеру, не разрешив взять с собой ничего.
Вечером раздалась команда «на выход». Вещи тоже погрузили в машину и повезли куда-то на окраину города, продолжая нести чушь про пункт назначения (то «в посольство», то «на допрос в МНБ», то «депортируем в Россию»). Как я и предполагал, пунктом назначения была тюрьма, расположенная в пригороде. Хотя ориентироваться в лабиринте улиц было непросто, позднее благодаря спутниковым снимкам я однозначно определил её местонахождение — посёлок Бинагады.
Место заключения в тюрьме посёлка Бинагады (источник — «Google Earth»).
Затворились тяжёлые ворота, за которыми находилось мрачное двухэтажное здание с решётками. В «приёмном отделении» меня в очередной раз тщательно обыскали, просмотрели все вещи, позднее ещё раз сняли отпечатки пальцев (хотя это уже делалось в 18-м отделении полиции). Все оставшиеся при мне на момент задержания азербайджанские манаты, на сумму около 20 долларов, были украдены в 18-м отделении полиции (кто бы сомневался!), но российские рубли (свыше 4 тысяч) оставались. Почему — непонятно (или их не заметили, или это было своеобразное проявление патриотизма).
При виде денег последовали вопросы: какой суммой готов с нами поделиться? За деньги предлагали «самую лучшую камеру» и «хорошее отношение». Но ни освобождение, ни возможность позвонить домой выторговать было нельзя, потому что это запретило МНБ.
В том случае, если я не заплачу, тюремщики пригрозили отправить в общую камеру с наркоманами и бомжами. Пытаюсь объяснить, что возможная драка с наркоманами может стать для последней из-за слабого здоровья и имеющихся проблем с сердцем (это действительно так). Удалось добиться вызова врачей. Приехавшая бригада докторов «гражданской» скорой помощи выявила повышенное давление и порекомендовала тюремщикам дважды в день давать мне валокордин. Жалоба на здоровье подействовала — имевшиеся наличные деньги честно включили в опись вещей и при освобождении вернули, бесплатно предоставили пустую камеру. Из вещей разрешили взять только зубную щётку, зубную пасту и несколько газет. В разрешении взять ручку и бумагу было категорически отказано, запрет явно исходил от МНБ.
Физическое насилие и здесь ни разу не применялось (причём тюремщики часто ставили себе это в заслугу: «оцени, какие мы хорошие — тебя не бьём»). Но пытка — это не только физическое, но и психологическое давление, и оно было ужасным. Очевидно, из МНБ была дана инструкция, как со мной обращаться, причём главное требование — категорически не допускать «просачивания» информации о задержании во внешний мир. Один из «сидельцев» в коридоре сказал мне, что сюда за деньги можно пронести мобильный телефон — но мне отказали в доступе к собственному телефону даже для того, чтобы передать пару слов: «я жив».
В путешествиях я всегда звоню домой каждый день (за исключением редких случаев, когда в течение всего дня маршрут пролегает по местности, где не действует мобильная связь и нет населённых пунктов). Но такое бывает очень редко, в основном в северных регионах (пример — Пильвенская узкоколейная железная дорога), и о попадании в такие места всегда предупреждаю заранее. В данном случае весь маршрут пролегал по густонаселённым местам, и ситуация долговременного отсутствия мобильной связи в нём была заведомо исключена. Факт пропажи здесь мог означать лишь попадание в тюрьму (самый лучший из всех вариантов), попадание в больницу в бессознательном состоянии, захват в заложники или в рабство, гибель. Хотя я и предупреждал, что на Кавказе возможны задержания силовыми структурами, но обычно их срок не превышает суток.
Самое неприятное, что последний звонок был сделан за пару часов до задержания, я сообщал, что выезжаю из Баку к грузинской границе и ближайшим утром уже буду в Грузии. Следовательно, в Азербайджане искать меня никто бы не стал — поиски начнутся в Грузии (которая на самом деле, по сравнению с Азербайджаном, является нормальной страной, и вероятность подобного беспредела там намного меньше). При этом у России с Грузией нет ни дипломатических отношений, ни прямого воздушного сообщения.
Возможности для протеста в тюрьме весьма ограничены. Объявляю голодовку, но это не помогало. Дважды приходили сотрудники МНБ, вели многочасовые допросы и настойчиво убеждали «во всём признаться по-хорошему». Возникло опасение, что вскоре они начнут предлагать взять на себя какое-нибудь нераскрытое преступление или теракт, но до этого не дошло.
В камере чувствовал себя ужасно, все мысли крутились вокруг того, что дома меня уже похоронили, от чего имела место боль в сердце (хотя тюремщики давали лекарства). Один из моих близких родственников немногим больше года назад внезапно умер от инсульта «в самом расцвете сил» (46 лет), и подумалось, что азербайджанское МНБ в случае смерти похоронит вместе с неопознанными бомжами. В таком случае в России суждено будет навечно считаться пропавшим без вести, подобно бесследно исчезнувшему в 2006 году в Афганистане путешественнику С. Березницкому…
Под конец становлюсь безразличен ко всему. Нервы основательно сдали. К сожалению, в какой-то момент теряю элементарное чувство самосохранения — при выводе на прогулку в зарешеченный тюремный двор, поравнявшись в коридоре с начальником, заявляю ему следующее:
— У вас ведь на Кавказе все знают, что такое кровная месть? Так вот, если один из моих родственников из-за того, что вы не дали мне возможности связаться с домом и сообщить что я жив, но просто задержан, погиб от инфаркта — я сюда вернусь и вас убью!
Была мысль, что за это сильно изобьют, зато потом (труп тюремщикам никогда не нужен) удастся попасть в больницу, откуда есть шанс распространить информацию о задержании во внешний мир (все мысли были сосредоточены только на этом). Лишь потом осознаю, что за это могли бы не избить (или не только избить) — а приговорить годам к пяти за угрозу убийством должностному лицу. К счастью, реакцией на дерзость было всего лишь грязное ругательство.
… В российском праве прописано, что при любом задержании (в том числе административном) родственники задержанного должны быть уведомлены об этом в кратчайший срок (статья 27.3 КоАП РФ). Скорее всего, в азербайджанских законах такая норма также есть — она стандартна для любой страны, считающей себя цивилизованной. Азербайджанские силовые структуры не уведомляли родственников и посольство, намеренно преследуя цель устроить задержанному пытку (психологическая пытка не менее ужасна, чем физическая), прекрасно понимая, что дома его «благодаря» этому сочтут пропавшим без вести и с большой вероятностью — погибшим.
В конце концов меня освободили, и даже не депортировали из страны, как изначально было обещано. Все вещи были возвращены в сохранности, за исключением того, что были стёрты фотографии (большую часть потом удалось восстановить). Начальника тюрьмы в момент освобождения не было благодаря выходному дню. Заставили подписать признание в том, что условия содержания были хорошими и никаких претензий я не имею, в противном случае угрожая не выпустить. Момент освобождения совпал с концом смены, и один из немногих нормальных людей, работавших в тот день, согласился попутно довезти меня до города на своей машине, за что ему благодарен. Выхожу на окраине города у первого встреченного обменного пункта, меняю 300 рублей на манаты — предстояло ещё добраться до российской границы, которая, к счастью, находится сравнительно недалеко (в 210 километрах) от Баку. О продолжении поездки не могло быть и речи.
По городу я бежал бегом, едва не сбивая прохожих, на автовокзале чуть ли не на ходу вбежал в маршрутку до границы, ещё не до конца осознавая реальность свободы. Через 3 часа остался позади пограничный переход «Тагиркент-Казмаляр», вокруг — прекрасная земля родной России (даже неспокойный Дагестан кажется райским местом после Азербайджана!), жуткий «кавказский плен» окончательно остался позади.
Дома все были живы, во многом помогли мои публикации с описанием подобных злоключений в прошлом (хотя и не настолько тяжёлых). Но, конечно же, то, что пришлось пережить в эти дни, было ужасным. К поискам пропавшего в неизвестной стране Кавказа (Грузии или Азербайджане) человека пытались привлечь посольство России в Азербайджане (оттуда пришла отписка, что никакими сведениями дипмиссия не располагает), посольство Швейцарии в Грузии, представляющее интересы России, различные веб-сайты опубликовали объявления о розыске.
Ненависти к Азербайджану после этого случая я не испытываю, понимая что отдельные гадкие представители — это лишь ничтожная часть большого народа. Но следующая поездка туда произойдёт не скоро…
В долгосрочной перспективе произошедшее будет иметь крайне печальные последствия. Инцидент я определил одним из худших событий, произошедших за 30 лет жизни. Причём 99 процентов неприятных последствий можно было бы избежать, если бы во время задержания мне разрешили позвонить родственникам. Даже если бы сотрудники МНБ сами позвонили по телефонному номеру (который был ими записан), и сообщили, что я задержан и подозреваюсь в шпионаже (и даже, допустим, могу быть приговорён к 10 годам тюрьмы) — это сняло бы большую часть проблем. 10 лет тюрьмы — лучше, чем пропажа без вести…
Если бы такая же история произошла, например, во время поездки в Иран в 2001 году — я воспринял бы её как достаточно рядовое событие, трагедией она бы не стала. Тогда стиль путешествий и их продолжительность были совершенно другими (с отцом, живущим в далёкой Венесуэле, я общался нечасто, мобильная связь тогда ещё была относительно слабо распространена). Но в данной ситуации суровая реальность была иной: 2010-й год — не 2001-й, по вполне веским причинам мне вообще не следовало бы совершать подобные поездки. Угрызения совести от того, что совершаю гнусные поступки, продолжая путешествия с целью изучения железных дорог, и без того «добавляли седых волос» (до апреля 2010 года в переносном смысле, после «кавказского плена» — похоже, в прямом).
Беззаконное и подлое поведение азербайджанских силовых структур проявилось ещё и в том, что при освобождении мне категорически отказались выдать на руки какие-либо бумаги, подтверждающие задержание, осуждение и арест. Было отказано и в просьбе разрешить сфотографировать собственным фотоаппаратом документы, которые потребовали подписать при освобождении. Логика поведения властей понятна: в случае возможного международного скандала они будут категорически отрицать факт задержания. Осознавая это, я старался по возможности запоминать обстановку внутри и вокруг помещений, в которых меня содержали, и любые другие детали, которые впоследствии могут послужить доказательством факта задержания. Беспредел азербайджанских властей не должен остаться безнаказанным!
17.04.2010 © С. Болашенко
Комментариев нет:
Отправить комментарий